Сергей Лукьяненко - Глубина [сборник]
— И у нас тоже…
Вика делается полупрозрачной и рассыпается ворохом искр. Красивый у нее выход из глубины.
И мне пора.
Подмигиваю прохожему, который приостановился, наблюдая за Викиным уходом. И исчезаю из виртуальности.
На экранчиках была темнота. Полная.
Я снял шлем.
На дисплее мерцал золотистый фон «Виндоус-Хоум». Вики больше нет. Хватит любить нарисованных людей.
Выходить из Интернета будем вручную…
Я раскрыл окошко терминала и непонимающе уставился на мигающую строчку.
No dial tone!
Надо вовремя платить по телефонным счетам.
Я все-таки взял трубку и вслушался в тишину. Потом проверил логи — телефон мне отключили три часа назад. Под самый конец рабочего дня, как это водится у работников АТС.
Виртуальный секретарь Фридриха Урмана, а ты ведь был прав… Возможно входить в глубину без всяких технических приспособлений.
Я стянул комбинезон и поплелся к кровати.
111
Меня разбудил телевизор. Я лежал, кутаясь в одеяло — отопление еще не включали и было холодно, — слушал болтовню дикторов. Политика, экономика, курсы валют… Интересно, попадет ли вчерашний переполох в виртуальности в выпуски новостей? Может, и попадет. Где-нибудь между известием о приезде популярного певца и спортивными новостями. Среди прочих курьезов. Телевидение любит делать репортажи из Диптауна. Обывателю смешно смотреть на мультяшные пейзажи и нарисованных людей. Хорошо, наверное, что над нами смеются. Лишь бы не боялись… не завидовали… не ненавидели…
Я вскинул голову, с испугом посмотрев на часы. Они стояли, видимо, еще с вечера. Обычное дело, всегда забываю заводить. Нашарил валяющийся на полу у кровати пульт, вывел время на телевизионный экран.
Семь. Нормально, успею.
Во всем теле была разбитость, и в голове тяжесть, как всегда после серии долгих и частых погружений. Человек не очень-то приспособлен к виртуальному миру. Может быть, пройдет год-другой, и для всех граждан Диптауна придет час расплаты. Какие-нибудь параличи, слепота, инфаркты. Тогда имя Дибенко смешают с грязью, компании, сделавшие ставку на виртуальность, разорятся, а серьезные ученые сообщат, что давным-давно все это предвидели и неустанно предупреждали…
Поживем — увидим. В любом случае у меня будет шанс почувствовать беду одним из первых.
А может быть, наоборот, он случится, тот прорыв, о котором мечтал я и которого ждал Дибенко. То, что я смог совершить вчера, станет доступным для всех. Два мира, слитые воедино. Виртуальность и настоящее, сделай лишь шаг — и войди в глубину. Без всяких костылей…
Я встал и заправил постель. Вымыл пол, вытер пыль, затем выгреб из шкафа всю одежду и минут пять рылся, выбирая хоть что-нибудь поприличнее. Трудно следить за своим гардеробом, когда привык рисовать всю одежду, от плавок до смокинга.
Джинсы и свитер. Пойдет.
Одевшись, я еще раз прошел по квартире, косясь на компьютер, проработавший всю ночь. По экрану медленно ползла надпись: «Ленечка, глубина ждет!»
Пускай ждет.
Нет, мои попытки привести квартиру в порядок результата не дали. Застарелый холостяцкий бардак только подчеркивался чистым полом и убранным с глаз долой хламом. Что ж… предстанем во всей красе. Если Вика хоть немного общалась с хакерами, то не испугается.
Я выключил компьютер. Уже в дверях запоздало вспомнил, что даже не попытался прибрать на кухне… нет, хватит, этот подвиг не для меня.
Торопливо закрыв дверь, я вызвал лифт. Пластиковая кнопка, прожженная сигаретой, едва тлела под пальцем. В лифте почему-то было накурено.
Не так красиво, как в глубине, конечно, не так.
Лифт медленно потащил меня вниз, мимо десяти этажей, мимо соседей по бетонной коробке, которых я не знал, да и не пытался узнать. Можно придумывать чужие судьбы, можно грустить и насмешничать над несуществующими людьми… Как трудно узнать их — живых и настоящих. Сделать хоть шаг навстречу.
Может быть, Вика не прилетит? Передумает, в последний миг, ощутив то же, что и я, — нельзя смешивать два мира воедино?
Я представил, как стою в аэропорту. Нелепая фигура, беглец из виртуального мира, выползший в мир живых. Бледная незагорелая морда, одежда, не требующая утюга, красные, как у наркомана, глаза. И появляется Вика, красивая и стройная, модно одетая… или нет, может быть и хуже. Появляется сутулая очкастая девушка в мешковатом платье и плащике позапрошлогодней моды…
Что хуже — бог знает…
Я тихонечко застонал, заранее переживая наш общий позор и взаимное разочарование. Двери лифта как раз разошлись, и маленькая девочка с эрделем на поводке испуганно отступила на шаг.
Ну вот, даже дети шарахаются…
Я протиснулся мимо жизнерадостного пса и побрел вниз.
— Доброе утро! — тихо сказала девочка вслед.
Отвык я здороваться…
— Доброе утро, — сказал я, запоздало улыбнувшись, и выскочил из подъезда.
Почему-то я уверен, Неудачник не забыл бы поздороваться. Он бы еще потрепал эрделя по загривку, и пес шлепнулся бы на пол от удовольствия.
У меня хватало сейчас денег, можно было даже гордо поехать в аэропорт на такси, но спешить не хотелось. Боялся я этого ожидания, ох как боялся… Я позавтракал у какого-то ларька гамбургерами, разогретыми, но явно несвежими. Хотелось пива, однако под снисходительным взглядом продавца я решился лишь на лимонад.
Автобус, идущий в аэропорт, был почти пустым. Какая-то сонная компания с огромными баулами, очень ярко, под очередные требования моды, раскрашенные девчонки. Я стоял сзади, глядя на уползающую ленту дороги.
Может, не ехать…
Без четверти десять автобус остановился у аэропорта. Я выполз из него с оптимизмом приговоренного к казни, постоял под моросящим дождичком, прежде чем пройти в здание.
Может, погода нелетная…
В аэропорту было тепло и шумно. Носились вокруг родителей возбужденные предстоящим полетом дети, угрюмо перли свои тюки челноки, очередь легко одетых граждан тянулась к регистрации на какой-то южный рейс. Я изучил номера рейсов на табло — отложенных не было.
Может, Вика не полетела…
За последние полчаса сели четыре самолета. Вика могла прилететь из Ташкента, из Риги, из Хабаровска, из Москвы… А если она назначила время встречи с запасом, то в ее распоряжении — вся Россия и почти все зарубежье.
Я побрел к справочному бюро. Там стояло несколько человек, но ни одна женщина на Вику не походила. Это я почувствовал с первого взгляда.
Все лица — такие разные. Столько некрасивых, столько усталых и озабоченных. Этого нет в глубине, и может быть — зря…
Прислонившись к стене, я ждал. Полчаса — моя неизменная поблажка женской необязательности… Но для Вики сделаю исключение, буду ждать час. Или два. Прирасту к этой стене, пока милиция не отлепит.
Сейчас бы хороший ноутбук, с радиомодемом. Прогнать дип-программу, нырнуть, прочесать все файлы авиакомпаний…
Я закрыл глаза.
Глубина лежала передо мной.
Черный бархат, бездонная пропасть, пронизанная разноцветными нитями. Маленький шарик Земли, примерившей новый наряд. Глубина ждала. Я видел искры самолетов, взлетающих и заходящих на посадку, водовороты информации, перерабатываемой компьютерами, видел далекие здания Диптауна. Потянуться — и оказаться там. Мне больше не нужны машины.
Где-то рядом, прямо в аэропорту, кто-то использовал компьютер не по назначению. Входил в глубину. Я на миг встал за его спиной, посмотрел его глазами.
Это мой мир.
Щедрый и безграничный, шумный и безалаберный. Человеческий. Он станет лучше, изменится вместе с нами, только надо верить в это. Не блуждать в лабиринтах, когда выход рядом. Не влюбляться в отражения, если рядом живые люди.
И может быть, следующий гость глубины не станет единственным Неудачником, не умеющим стрелять в людей.
Я вышел из сети. На электронных часах сменились цифры — ровно десять.
— А где красная роза?
Это было страшнее всего — повернуться и посмотреть на Вику. Труднее, чем все подвиги в виртуальном мире…
Она была именно той девушкой, которую я рисовал. Той, что улыбалась мне с экрана по утрам. Той, что жила в моих снах.
Только волосы чуть светлее, а стрижка чуть короче, и глаза не смеются — они испуганные… как и у меня сейчас. Но это моя Вика. Перепуганная насмерть девушка в джинсах и легкой курточке, с сумкой через плечо.
Мы оба жили в своих настоящих телах, погружаясь в глубину. Лучшая в мире маска — собственное лицо.
— Эту розу еще растят, — говорю я.
Вика чуть-чуть расслабляется.
— Я боялась… вдруг ты пообещаешь ее нарисовать.
